Пермская Краевая Федерация Айкидо " С а т о р и "

Айкидо
Предпосылки развития и возникновения
Главная Новости Айкидо О Нас Книжная Вопросы Ссылки Письмо
Воинская традиция японии

Цивилизация возникает потому, что ее возникновение дает военное преимущество.
Вальтер Бэйджхот

 За последние несколько десятилетий процессы перемен в японском обществе интенсифицировались настолько, что во многом грозят обеднить наши знания о традиционных общественных институтах. И поэтому очень важно, чтобы была написана эта статья (пусть даже большинство рассматриваемых в ней вопросов получат лишь косвенное освещение) об одном из наиболее противоречиво истолковываемых сегодня институтов древнего японского общества. Этот институт оказал влияние на культуру практически всех слоев японского общества, и поэтому появление такой книги совершенно оправданно. Конечно же, ни один отдельный класс японской нации не имел монополии на ямато дамасии ("японский дух"), но вряд ли какой-то другой слой японского общества столь же полно его проявлял, как класс воинов. Рассмотрение того, чем это было обусловлено, поможет нам глубже понять, что сделало Японию такой, какой она была в прошлом, какой является сейчас и какой станет в будущем.
Эта статья представляет собой рассказ о классическом японском воине. Писатели, жившие в относительно спокойные времена, наступившие уже после эпохи ренессанса классического воина, использовали в своих произведениях идеализированный образ, олицетворявший такие качества, как преданность, честь, отвага, уверенность в себе, самопожертвование и бескорыстное служение. Конечно, исторические хроники изобилуют примерами, иллюстрирующими такие замечательные качества, к тому же было бы чрезвычайно несправедливо предполагать, что кодекс воинской этики нарушался чаще, чем соблюдался; однако факт остается фактом вопиющие нарушения кодекса воина, сохраненные историей, свидетельствуют о том, что он отнюдь не являлся незыблемым законом. В этой книге автор лишь пытается проделать небольшую брешь во времени, сквозь которую читатель мог бы безо всяких эмоций взглянуть на классического японского воина.
Поскольку авторское видение этой книги ни в коем случае не предусматривало исчерпывающей полноты изложения материала, то все скучные описания военных действий, которыми изобилуют военные хроники, не вошли в нее, за исключением некоторого количества эпизодов, иллюстрирующих отличительные черты японских воинских искусств. Более того, автор старался тщательно избегать невразумительных философских разглагольствований, которыми злоупотребляют некоторые писатели в желании обосновать сдерживание воином своих боевых "аппетитов", поскольку основная цель данной книги заключается в том, чтобы дать возможность взглянуть на техническую сторону боевой культуры классического воина будзюцу, или воинские искусства.
Велизарий, выдающийся римский полководец времен императора Юстиниана, заметил, что "величайшее благословение это мир, и с этим согласится любой, в ком есть хоть малая доля здравого смысла". Однако история это кровавый путь, и, скорее всего, если бы войны стали невозможными или искусство их ведения оказалось утраченным, человеку пришлось бы заново открыть его, чтобы уберечь свою жизнь от скуки и деградации. И не имеет значения, согласимся ли мы с Жан-Жаком Руссо, утверждавшим, что война и цивилизация имеют общие корни, или с Фридрихом Ницше, заметившим, что война это "облагораживающий опыт для всего человечества в целом", или предпочтем тезис Арнольда Тойнби о том, что войны это "самые непосредственные причины" уничтожения цивилизаций, в любом случае невозможно игнорировать готовность человека сражаться со своим ближним.
На вопрос, почему люди сражаются, до сих пор не было дано ни одного четкого и сколько-нибудь удовлетворительного ответа. Люди сражаются со всем живым и уничтожают друг друга со времен первого доисторического конфликта. И не важно, является ли желание человека драться свойством человеческой природы или это детище цивилизации, в любом случае совершенно очевидно, что война это модель поведения, от которой он не в силах избавиться. Похоже, что Плиний Старший был прав, когда писал, что "только одному жалкому животному, человеку, в силу своей внутренней природы суждено прожить всю жизнь в войне".
Некоторые рассматривают человеческую драчливость как инстинкт, который не в состоянии подавить никакая культурная обусловленность. Другие полагают, что люди вступают в конфликт друг с другом в результате влияния окружающей среды. Как бы там ни было, очень сложно не согласиться с мнением Томаса Гоббса, для которого "единственной формой социальных взаимоотношений людей является война". Единственное, что можно с уверенностью сказать по поводу всего этого, как бы это тривиально ни звучало, война является проявлением жизни и зачатки воинственности дремлют в каждом человеке до тех пор, пока не появится нужный стимул.
Человек во все времена проявлял склонность к изобретению инструментов и способов ведения войны; ни одна раса не была настолько примитивной, чтоб не иметь оружия. Оружие и способы ведения боевых действий существовали еще задолго до того, как возникли нации, а вскоре после возникновения наций война стала использоваться как инструмент национальной политики, оправданный нуждами государства; последние логически обосновывались такими универсальными понятиями, как справедливость, власть или дальнейшее эволюционное развитие. Таким образом, нет ни одного современного государства, которое не имело бы военной традиции, тесно связанной с самим существованием этого государства.
Военная традиция занимает выдающееся место в истории и культуре Японии. Статуэтки из древних могильников эпохи ханива отражают культуру и дух воина. Мифология Синто рассказывает о насильственном объединении Японии императорским кланом. Самые ранние письменные источники, такие, как "Кодзики" восьмого века ("Записи о делах древних"),"Нихон секи" ("Хроники Японии"), "Когосюи" ("Записи о древней истории") и "Мян'шо" ("Собрание мириад листьев"), все содержат упоминания о более ранней воинской культуре. В "Мдн'ёш", поэтической антологии, мы находим упоминание о масурао, мужественном воине: "масурао но теки соно на". Это означает, что честь воина должна быть незапятнанной, обязанности должны быть выше прав и что храбрость это аспект преданности.
Чувства и эмоции, характерные для этого раннего периода, в конце концов перестали оказывать этическое воздействие на индивидуальное сознание, вместо этого они превратились в условности,продолжавшие существовать в форме неких идеалов; они прославлялись в литературе периода Камакура (1186 1336 гг.): "Хогэн Моногатари" ("Сказание о войне Хогэн"), "Хэйдзи Моногатари" ("Сказание о войне Хэйдзи"), "Хэйкэ Моногатари" ("Сказание о доме Тайра"), "Гэмпэй Сэйсуйки" ("Записи о подъеме и падении Минамото и Тайра") и "Адзума Кагами" ("Зеркало Восточной Земли").
Внимательное изучение ранней японской литературы, и в особенности упомянутых выше гунки моногатари ("военных повестей"), откроет нам очень важный факт: несмотря на тенденцию литературы такого рода создавать благоприятное впечатление о классе воинов, примеры вероломства, трусости, предательства и корыстолюбия превалируют над примерами проявления высших качеств.
Вряд ли можно на самом деле понять или оценить японцев и их страну в целом, не обладая определенным знанием об их воинской культуре. В то же время вряд ли можно обвинить японцев в том, что антропологи называют "ритуальной войной". Этот термин относится к традиции определенных народов, которые воспринимают войну как нечто большее, чем неизбежное зло. Для таких народов мир означает застой общества, который в конечном счете приводит к разрушению. Под ритуальными войнами подразумевается регулярное проведение войн, без которых общество просто не может обойтись. Обычная война имеет совершенно иное обоснование, она носит мирской характер, а не священный, как война ритуальная. Однако для того, чтобы ритуальная война могла считаться законным институтом, она должна возникнуть из доисторической традиции. Данные о доисторической Японии, которыми мы располагаем, не дают нам никаких свидетельств о том, что ранние поселенцы японских островов были чрезмерно воинственны или вели войны таких масштабов, что их можно было бы отнести к разряду ритуальных. Более того, такие антропологи, как Морис Давье, считают, что воинственность желтой расы гораздо ниже, чем воинственность белой и черной рас.
Хотя, конечно, нельзя отрицать, что древние японцы обладали склонностью к воинскому делу. Но похоже, что они понимали боевые действия несколько иначе, чем их рассматривают многие другие народы, превратив их в дисциплины скорее метафизические. К VIII IX вв. нашей эры японцы, затратив массу сил и энергии, начали изготавливать стандартное оружие из стали, однако до нас не дошло ни одной технической записи, которая указывала бы на то, что к этому времени уже были разработаны систематические методы боевой подготовки воинов. Только в двенадцатом веке, с приходом класса воинов к политической власти, японцы начали проявлять то, что можно было бы назвать склонностью к ритуальным войнам. Толкователи японской истории очень часто не могут понять разницу между классическим воином и современным солдатом. В самом деле, многих современных японцев научили верить в то, что солдат нашего времени представляет собой точное воплощение воинского духа прошлого. Такое прискорбное положение дел отражает точку зрения людей, которые судят о вещах по единичным, разрозненным фактам, делают необоснованные обобщения и обладают лишь поверхностным знанием о японской воинской культуре. Поэтому вторая цель этой книги заключается в том, чтобы продемонстрировать, что есть существенная разница между классическим японским воином и его современным двойником, солдатом.
И хотя военная история Японии охватывает примерно два тысячелетия, лишь в течение очень непродолжительного периода времени классические воины действовали как мощный единый институт. Насколько недолгим был этот период, становится ясно после внимательного изучения истории Японии; именно из-за этого короткого отрезка времени историки и другие писатели склонны приукрашивать этот уникальный институт. Если предположить, что все японские воины представляли собой единую группу, объединенную общими принципами и идеалами, то можно очень легко упустить из виду тот факт, что на протяжении всей истории Японии воинами становились представители различных социальных слоев.
Делали они у это по разным причинам, использовали разное оружие (и, следовательно, использовали различные техники, стратегии и тактики), движимы они были различными этическими принципами, пользовались различными правами и привилегиями и имели различные политические взгляды. Эти различия ни в коем случае нельзя игнорировать. В интересах точности их нельзя смешивать вместе одним широким обобщением.
Слово буси это общий термин, обозначающий японского воина; однако не всех японских воинов можно назвать буси. Этот термин используется только по отношению к воину-аристократу дофеодальной и феодальной Японии (с девятого по девятнадцатый век). Но даже в этот период времени были воины, которых нельзя было назвать буси: например, солдаты, рекрутированные в шестнадцатом веке в армии Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси. Затем, буси середины и конца периода Токугава (16031868 гг.), не владевшие никакими воинскими искусствами и становившиеся буси лишь по праву рождения, не заслуживают этого названия, ни по своим воинским, ни по моральным качествам.
Также существовало множество других уровней или рангов буси, которые зависели от социального статуса воина, его воинских заслуг и расположения к нему сегуна. Самурай это всего лишь один из таких рангов, и далеко не самый высший. Первоначально, до периода Камакура, термин самурай использовался применительно к слугам, которые обслуживали знать. Единственное, что их связывало с воинским окружением, так это то, что они обычно собирались возле сторожевых домиков, где размещались воины в ожидании приказаний своих начальников. Даже когда термин стал распространяться на определенный класс воинов, что произошло примерно в четырнадцатом веке, значение "служения" полностью не исчезло. Поэтому было бы ошибкой называть всех воинов самураями или допускать, что самураи, как группа, правили японской нацией, будь то в периоды военного правления либо в любое другое время.
Таким образом, дать точное определение классического воина довольно сложно. Этот особый институт не так-то просто поддается точному определению. Тем не менее поскольку в этой книге мы ограничиваемся рассмотрением именно классического воина, с точки зрения его оружия и боевых искусств, то мы обязаны определить, что же мы понимаем под этим термином. Если говорить просто, то классический воин это тот тип воина, который достиг своего расцвета при военном правлении (бакуфу) Минамото Ёритомо, установленном в Камакура в конце двенадцатого века. Это было первое в истории Японии правительство, состоящее исключительно из профессиональных воинов. После смерти Ёритомо в 1199 году влияние клана Минамото в военных вопросах значительно снизилось и вся социальная, экономическая и политическая структура нации изменилась.
Частично из-за того, что в вопросах лояльности акцент был перенесен с личной преданности, которая требовалась от воина при Ёритомо, на преданность всему институту, классический воин уступил свою абсолютную власть новому типу смешанного гражданского и военного руководства. Вскоре к власти пришел воин нового типа; он являл собой наихудший образчик предательства, вероломства, анархии, алчности и коррупции, который когда-либо только знала Япония.
Тем не менее мы не можем просто вырвать часть из календаря истории и использовать только вырванную часть для определения классического воина. Если мы так сделаем, то тем самым придем к ложному выводу о том, что ни один воин, действовавший на исторической сцене до или после этого периода времени, не является классическим. Воины времен Ёритомо были людьми большой моральной силы, наиболее сдержанные и наименее легкомысленные из всех японских воинов. Их вдохновляющие подвиги, которые они совершали, следуя своему предначертанию, изменили ход японской истории. И не удивительно, что эти могучие люди очень быстро стали традиционной моделью воинской силы и добродетели для всех последующих поколений японских воинов; то есть для тех, кто уважал эти традиции и следовал им вопреки социальному и экономическому давлению, направленному против них. За исключением отдельных воинов (выдающимся примером которых может служить герой четырнадцатого века Кусуноки Масасигэ) и отрядов их ближайших последователей, период с тринадцатого по семнадцатый века стал периодом разобщенности классических воинов. Возможность использования их как реальной силы значительно уменьшилась, поскольку они растворились среди более слабых воинов. В неразберихе, которая царила в государственном аппарате, значительно ослабленном сражающимися за власть фракциями, бразды правления в конце концов попали в руки тех, кто утопил классических воинов в их собственной крови и остановил их мечи "мерзкой селитрой" пороха. Произошел военный переворот.
Это правительство было военным только по названию, за исключением разве что самых первых лет бакуфу Токугава (1603 1868 гг.). Более двух столетий объявленной Токугава изоляции от иностранного влияния прозвучали погребальным звоном по классическому воину. Сочетание в правительстве гражданских должностных лиц и воинов, разочаровавшихся в классических воинских традициях, полностью изменило его структуру, и в конце концов во второй половине девятнадцатого века, когда классический воин и его место в обществе стали анахронизмом, он был предан забвению, как кондотьер (солдат-наемник) Италии периода Возрождения. Классический воин был сразу же заменен солдатом-гражданином, призывавшимся в армию на основании закона о всеобщей воинской повинности; в такой армии воин классического типа встречался чрезвычайно редко. Однако мы должны ясно понимать, что классический воин, как тип, существовал как до, так и после времен Ёритомо, хотя, конечно, и не в качестве абсолютного правящего класса страны. Фактически, классический тип воина существует даже сегодня.Еще одна важная цель этой книги подчеркнуть неточность тех, кто относит все японские воинские искусства к одной категории, называя всю их совокупность просто "боевые искусства". Читатели обратят внимание на то, что в этой книге не упоминаются такие широко известные дисциплины, как дзюдо, каратэ-до, айки-до и кэндо. Фактически ни одна из так называемых форм до не представлена в этой книге. Это сделано сознательно. Существует огромная разница между будзюцу, или воинскими искусствами, и будо, воинскими путями. Будзюцу представляют собой боевую систему, разработанную воинами для воинов, цель которой самозащита, как отдельной личности, так и группы в целом. Будо это духовные системы, которые не обязательно были разработаны воинами или для воинов. Их цель в самосовершенствовании личности. Поскольку будо развивались уже в тот период, когда классические воины не выступали в роли лидеров политических и социальных институтов власти, то их (будо) рассмотрение выходит за рамки этой книги и будет предпринято в следующем томе. Читатель должен как следует усвоить основное различие между этими двумя широкими категориями; в противном случае просто невозможно будет четко понять ту часть японской культуры, которая связана с воинскими искусствами.
Очень сложно передать внутреннюю природу будзюцу классического воина, которые он развил и использовал в период своей наибольшей боевой активности. Это отчасти потому, что мы слишком удалены от той феодальной эпохи, но также еще и потому, что мы склонны полагаться на источники, которые имеют минимальное отношение или не имеют такового вообще к реалиям жизни классического воина.
Недостатка в информации о классическом воине нет, но большая часть того, что о нем было написано, равно как и информация, передаваемая устной традицией, основывается на искаженных и сознательно подтасованных фактах. Многое из того, что называется "историей", было записано в мирное время учеными, которые в силу того, что им не были доступны достоверные источники, не могли прийти к верным заключениям.
Военная история (да и любой другой источник, повествующий о воинах (хотя и в гораздо меньшей степени)), может быть совершенно ненадежной. Определенная часть военной истории, равно как и часть воинского искусства, создается лишь ради поддержания репутации, сохранения секретов или сокрытия фактов предательства, и всегда с оглядкой на возможную в будущем войну.
Любители военной культуры, а особенно апологеты буси, обычно, описывая славные дела прошлого, не скупятся на гиперболы. Полагаясь в своей работе больше на собственное рвение и энтузиазм, чем на реальное знание, они подолгу распространяются о том, что такое отвага, преданность, дисциплина или мастерство. Добродетели, проявленные на поле битвы многими, обобщающе переносятся на немногих, в попытке сохранить образы национальных героев. Строгие критики военной культуры усердно работают над тем, чтобы разрушить такие монументы славы. Они приводят факты, изображающие буси людьми бесчувственными, получающими удовольствие от человеческих страданий, или вовсе безумными символами варварства и жестокости. Также неверны оценки тех исследователей, которые описывают буси только с эстетической точки зрения; они успешно отвлекают внимание публики от всего, кроме правильного или прекрасного.
Ни одна из этих ограниченных точек зрения не верна. Самое важное перед лицом настолько противоречивых фактов сохранять интеллектуальную честность. Мы должны попытаться увидеть буси теми, кем они были на самом деле, а не пытаться сделать из них тех, кем они по нашему мнению должны были быть. Буси были людьми, а не сверхлюдьми. И хотя, как воины, они определенно выходили далеко за рамки нормы, тем не менее тоже имели недостатки и слабости, присущие обычным людям, которые лишь до определенной степени компенсировались их сюгё (суровой дисциплиной). Поэтому мы должны тщательно выбирать только те источники, которые менее всего искажают реальность. Метод, который я выбрал в своей книге, основывается главным образом на специальных фотографиях. Я полагаю, что это надежный метод, который даст читателям возможность изучить классических воинов и увидеть их несколько более ясно и глубоко.
Одним из основных наших первоисточников (при достаточно критическом их использовании) могут быть воинские рю. В английском языке нет слова, которое могло бы правильно и адекватно передать смысл этого термина, но для удобства мы будем рассматривать рю как воинскую традицию. По сути дела, рю это своего рода корпорация, переходящая от одного ведущего мастера к другому по линии прямых или непрямых родственных связей (сэй) или неродственных связей (дай).
Для того чтобы полностью понять, что такое рю, читатель должен представить его себе как нечто обладающее своей собственной индивидуальностью, которая включает в себя индивидуальности всех тех, кто составляет рю. Рю "живет", "дышит" и "действует", подобно наделенному сознанием существу, но полное проявление его силы выходит далеко за пределы человеческого сознания. Основание рю всегда связывают с божественным наставлением (тэнсин сё), явленным основателю (сёсэй или сёдай), и поэтому элементы мистицизма и сверхъестественности пронизывают все рю. Все основатели рю, помимо того, что руководствовались божественным наставлением, были воинами, гениями военного дела, которые после долгих лет строжайшей дисциплины чувствовали вдохновение сформулировать технические особенности своих рю. Особенность учений рю заключается в том, что они открывают свою сущность только тем, кто на деле доказал, что он стоит того жизненно важного знания и опыта, которые воплощены в этих учениях. И поскольку каждое рю смогло возникнуть лишь милостью божественного провидения, то оно само и все его члены защищены божественной силой, которая проявляется через оракула в синтоистском храме. Ранее существовало около девяти тысяч различных воинских рю, но не все они сохранились до наших дней. К сожалению, не было обнаружено ни одного документа, в котором говорилось бы о дофеодальных (то есть существовавших до четырнадцатого века) рю, поэтому нам остается полагаться только на документы феодального периода. Также не все рю были связаны с правительством, императорским двором или бакуфу военно-административным правительством; поэтому боевые достоинства таких рю очень трудно оценить. Целый ряд рю был создан после того, как феодальная эпоха закончилась, такие рю не представляют существенного интереса для нашего исследования и поэтому не рассматриваются, поскольку классические воины больше не представляли сколько-нибудь влиятельной силы. К тому же из феодальных рю я выбрал только те, которые, на мой взгляд, претерпели меньше технических изменений со времен своего наибольшего расцвета.
Каждое феодальное рю хранит свою историю, традиции, технические особенности и реальные боевые техники. Все это записано в форме макимоно ("рукописный свиток"). Макимоно считаются сокровищами рю, и поскольку они отражают божественное провидение, вызвавшее к жизни само рю, то почитаются как реликвии и тщательно оберегаются. И хотя историческая ценность макимоно (для изучения японской воинской культуры) огромна, содержание этих свитков ни в коем случае не предназначалось для людей, не входящих в рю; поэтому их содержание недоступно для простого изучения. Даже если бы макимоно были открыты для изучения, то исследователи (даже японские) вряд ли смогли бы расшифровать их. Каждое рю для записи технических особенностей, характерных только для данного рю, использовало тайный язык, диаграммы и символы, которые не доступны пониманию тех, кто не обладает достаточным опытом и не является последователем рю.
Современные специалисты, изучившие феодальные рю, также являются ценным источником информации в вопросах изучения японского боевого прошлого. На этих людях лежит чрезвычайно тяжелое бремя моральной ответственности сохранить учения своих рю в неискаженном виде; современное общество оказывает на них сильнейшее давление, желая заставить их поступиться своими традициями. Но когда мы ближе знакомимся с повседневной жизнью немногих сохранившихся настоящих представителей воинской культуры, мы начинаем понимать, что истинная сила классического воина коренится в безыскусном патриотизме, строгой дисциплине, умеренной жизни и неустанных занятиях будзюцу.
Эти люди демонстрируют, как тренировались и сражались классические воины. В динамических исполнениях различных компонентов будзюцу, показанных на фотографиях этой книги, феодальные воины обретают новую жизнь, и воинские искусства прошлого раскрывают свои глубины.
Нам вполне понятно, что для классического воина сражение не было простым испытанием боевого мастерства и выносливости; прежде всего, оно являлось проблемой этического порядка, разрешение которой требовало следования строго определенным правилам. Из-за своих неизменных традиций, оружия и боевых навыков классический воин совершенно не был приспособлен для захватнических войн на чужой территории, но зато идеально подходил для войны с себе подобными. На чужой земле он мог встретиться с воинами, которые воспитывались на других этических принципах, традициях, верованиях и способах сражения и которые не видели никакого смысла в том, чтобы придерживаться японской манеры ведения войны. Такой враг, скорее всего, одержал бы победу над буси с его издавна устоявшимися и неизменными привычками. Это неоднократно подтверждалось военными поражениями, нанесенными японцам в прошлом на азиатском континенте. Поэтому классический воин ограничивался боевыми действиями внутри своей страны.
Еще одним ценным источником информации о традиционной воинской культуре являются муся-э, гравюры, изображающие воинов. Из тысяч подобного рода гравюр я выбрал такие, которые изображали бы классических воинов, использующих характерное оружие. Этими гравюрами я хотел дополнить фотографии современных представителей будзюцу. Для нашего исследования совершенно не важно, насколько эти картины эстетичны и соответствуют ли они каким-либо критериям и требованиям, выдвигаемым знатоками искусств. Нам важно лишь быть уверенными в том, что художники обладали достаточным знанием предмета, чтобы не допускать технических ошибок.
Используя класс воинов в качестве объекта изобразительного искусства, художники рисовали яркие картины тренировок и сражений. Эти гравюры производят настолько сильное впечатление, что кажется, будто воины тех далеких феодальных времен оживают, чтобы еще раз продемонстрировать свое боевое мастерство и рвение. У нас создается впечатление, что во времена классического воина сражение сопровождалось множеством ситуаций, подвергавших человека самым жестким испытаниям. Изучая эти гравюры, мы воочию видим, как воины натягивают свои луки и вытаскивают мечи из ножен. И в самом деле, невольно возникает чувство, что это на нас направлены их угрожающие взгляды и сверкающие клинки. И нет совершенно никакой необходимости напрягать свое воображение, чтобы представить себе событие, увековеченное на гравюре.
Когда эти гравюры сочетаются с фотографиями современных последователей воинских рю, воплощающих в себе тип классических воинов, то действиям современных бугэй-ся (мастеров будзюцу) как бы передается героический дух тех, кто изображен на гравюрах, тот дух, который мастера двадцатого века пытаются сохранить. Таким образом, посредством камеры прошлое и настоящее соединяются воедино.
Главная Новости Айкидо О Нас Книжная Вопросы Ссылки Письмо

Используются технологии uCoz